заеду домой и заберу кое-какие вещи, — сообщил он матери, прежде чем выйти из машины. В его голове уже сложился план: он собирался забрать из дома все свои фигурки, плакаты и прочий мерч со Всемогущим. Сейчас, когда он избавился от некоторых тараканов в своей голове, он почувствовал острое желание вернуть все атрибуты, связанные с его любимым про-героем. Да и парни в классе, он знал наверняка, просто умрут от зависти, узнав о редком коллекционном плакате с автографом их общего кумира, который Кацуки заполучил куда раньше, чем Всемогущий стал их преподавателем. Эта мысль вызвала у него лёгкую усмешку.
Конечно, про-герой сейчас находился в коме, и это порождало беспокойство… Но… Кацуки прислушался к своим внутренним ощущениям. Лёгкая горечь и переживания никуда не делись, но теперь они воспринимались как нормальные, здоровые эмоции, а не как всепоглощающая боль. Всемогущий в коме, но сам Кацуки жив, и жертва героя номер один не была напрасной. Это главное.
Погружённый в свои мысли, он даже не заметил, как подошёл к двери общежития, дёрнул ручку и вошёл внутрь.
Его тут же окутал тёплый и аппетитный запах свежей выпечки, который, очевидно, исходил из кухни, где, скорее всего, колдовал Сато. В общей гостиной горел мягкий свет, создавая уютную и домашнюю атмосферу. После пережитых приключений это ощущение тепла и покоя было особенно приятным.
Он направился было к лифтам, подсознательно стремясь избежать возможных расспросов и неловких разговоров, но его окликнул хорошо знакомый голос, который он просто не мог проигнорировать.
— Бакуго-кун, подожди! — то была Момо.
Кацуки нехотя оглянулся и увидел спешащую в его сторону девушку. Момо направлялась к нему из столовой, слегка запыхавшись, словно пробежала небольшую дистанцию. Её обычно безупречная причёска была немного растрёпана, но в глазах светилась искренняя радость.
Сердце Кацуки на мгновение застучало сильнее. Он вспомнил, как постоянно избегал встреч с ней после того ужасного инцидента, коря себя за то, что не смог её защитить, за то, что позволил Все За Одного отнять её причуду. И пусть сейчас, после психотерапии, он гораздо лучше понимал, что в произошедшем не было его вины, встреча с Момо всё равно вызывала у него лёгкое чувство тревоги и неловкости. Ему было немного страшно смотреть ей в глаза, ожидая увидеть там укор или разочарование.
И всё же он больше не видел причин избегать встречи с ней. Ведь прятаться — трусость, а Момо заслуживает объяснений и поддержки. Он остановился и начал терпеливо ждать, пока она подойдёт, собираясь с духом и готовясь к разговору, каким бы сложным он ни был.
Однако легче сказать, чем сделать. Он молча взирал на девушку в ожидании, пока заговорит она, и ощутил нарастающее внутри напряжение. Но ему было важно услышать её слова и понять её отношение к произошедшему.
— Уф, — произнесла она, мягко засмеявшись, словно выиграла в гонке. — Я уж думала, что никогда тебя не поймаю.
Кацуки слегка кивнул в ответ, чувствуя, как к щекам приливает лёгкий румянец. Он тут же попытался скрыть свою неловкость за привычным хмурым выражением лица, надеясь, что выглядит невозмутимым.
— Я был… занят, — коротко ответил он, не вдаваясь в подробности своего избегания общения с ней в прошлом и тем более своих «приключений» в другом мире. — Как ты?
— Нормально, уже привыкла… и отвыкла, — ответила Момо с лёгкой, немного грустной улыбкой. Но тут же, заметив его сдержанность и догадываясь, что у Кацуки могли быть свои причины не хотеть разговаривать, она решила сразу перейти к делу и протянула ему небольшую чёрную коробочку, перевязанную тонкой ленточкой. — Так как я перевелась в другой класс, и завтра первое сентября, сегодня у нас была ещё одна небольшая спонтанная вечеринка. Я всем раздавала памятные подарки. Это твой.
Брови Кацуки удивлённо взметнулись вверх. Он никак не ожидал получить от неё подарок. С некоторым замешательством он принял коробочку из её рук и осторожно открыл. Внутри на мягкой бархатной подкладке лежала тонкая цепочка с янтарём в форме капли, точь-в-точь такая же, как та, что он видел в своём «сне». У него перехватило дыхание от этого неожиданного совпадения.
— Нравится? — с надеждой спросила Момо, заметив его удивлённое выражение лица. — Когда я выбирала подарок для тебя, то почему-то подумала, что тебе он точно подойдёт.
Кацуки ещё с минуту молча рассматривал подвеску, словно пытаясь понять смысл этого подарка. Янтарь, тёплый и солнечный, казался символом надежды и исцеления.
— Спасибо, Креати, — наконец, сказал он, поднимая на неё взгляд. Его тон был искренним и мягким, что было для него довольно необычно.
— Это тебе спасибо, Бакуго-кун, — с тёплой улыбкой отозвалась она. — За то, что защищал меня тогда от злодеев. Не знаю что бы со мной могло случиться, если бы не ты.
В её голосе звучала идущая от души признательность, и Кацуки ощутил, как камень вины окончательно упал с его сердца. Он больше не чувствовал себя ответственным за её беду. Он сделал всё, что мог, и она это ценила.
— Может, присоединишься к нам? — Момо сделала пригласительный жест в сторону гостиной, откуда доносились звуки телевизора и голосов. — Всё-таки с началом учёбы мы гораздо реже сможем собираться вместе.
Это был весомый аргумент. Кацуки на мгновение задумался, взвешивая все «за» и «против». С одной стороны, ему хотелось побыть одному, переварить произошедшее и просто отдохнуть от всего. С другой же — Момо была права: их встречи теперь станут гораздо реже, и это был отличный шанс провести время с друзьями. К тому же, разве он не заслужил немного веселья после победы над самим собой, своими страхами и сомнениями?
После недолгой внутренней борьбы Кацуки махнул рукой на свои планы побыть в одиночестве и, слегка пожав плечами, направился вместе с Момо в сторону вечеринки.
— О, какие люди! — с радостным рёвом встретил его Эйджиро, увидев привычно хмурого друга, идущего к ним. Другие одноклассники тоже с удивлением взирали на нелюдимого Кацуки, вдруг изъявившего желание присоединиться к веселью. Эйджиро тут же протянул ему стакан с шипучей газировкой. — Тебе штрафной!
— За что это мне штрафной? — с напускным возмущением спросил Кацуки, однако настоящей злости в нём не было и в помине. Он с лёгкой усмешкой принял протянутый стакан.
— Как дела, чувак? Ты куда с маман ездил? — поинтересовался Ханта, хлопая его по плечу.
— Да так, мозги
